Журнал «Юность» - Журнал `Юность`, 1973-2
Она взяла мальчика за руку и потянула к столу.
Он упирался и кричал:
— Мама! Мне некогда! Будет темно, я не найду дорогу.
— Куда ты собираешься бежать?
Мальчик, продолжая упираться, смотрел в лицо матери глазами, полными счастливой тайны.
— В овраг! — заорал он. — Там ежи! Там пещера! Там мыши! Летучие!
— Постой, — перебила мать, — это овраг, в котором полозы?
— Нет там никаких полозов!
— В этот овраг никто не ходит. Там полозы, огромные змеи!
— Я знаю, мама, полоз — это род змей, семейство ужей… Нет там никаких полозов. Там летучие мыши!
— А почему мы так кричим? — спросила мать.
Тут мальчик осёкся, и они с матерью несколько секунд молча смотрели друг на друга, потом рассмеялись.
— Сынок, пойдешь завтра, — посоветовала мать, — пока пообедаешь, пока дойдёшь, начнёт темнеть. Зачем идти в темный овраг? Пойдёшь завтра, и я с тобой, мне тоже интересно.
— Ладно, — согласился мальчик, — пойдем завтра.
На следующий день мальчик встал рано и, не дожидаясь матери, помчался в овраг. Несмотря на то, что солнце еще сидело за холмом и только желтоватым гребнем света украшало его вершину, уже было жарко. Теплая пыль дороги щекотала босые пальцы, легкими облачками облетала ноги.
Уже сворачивая на луг, мальчик заметил нескольких ребят из туристского лагеря. Они шли купаться, размахивая полотенцами. Это были удалые, крепкие девятиклассники. Мальчик не раз бегал к их палаткам, сидел у костров и пользовался их снисходительным покровительством. Они жили здесь целый месяц и завтра уезжали.
— Эй, — крикнул мальчик, — ребята!
Они остановились.
— Ребята, пойдемте со мной, что я вам покажу!
Очень интересное!
Его захлестывала горделивая щедрость первооткрывателя.
— Что там у тебя? Куда идти?
— Там пещера! — ответил мальчик, встречаясь глазами с каждым по очереди.
Ребята обступили его, все еще не веря, что этот мальчишка может показать им что-то, из-за чего стоит отказаться от утреннего купания.
— Какая пещера? — спросил паренек в красной майке, похожий на вчерашнего ежа: над острым носом его торчала жесткая коричневая челка.
— Ну, пещера, — ответил мальчик, — такая интересная пещера, и в ней летучие мыши.
— Да ну, пошли купаться! — крикнул самый тощий из всех, в трусах до колен, как у хоккеиста. Он крутанулся в пыли на пятке и добавил — Мышей мы не видали, что ли?
— А что они, прямо так по земле и бегают? — усмехнулся высокий красивый парень, откусывая яблоко. — Ну и что, ну мыши, ну так что?
— Да нет, они не бегают по земле, они висят.
— Как висят? — удивился высокий и перестал грызть яблоко. — А ну пошли, посмотрим, что за летучие. — Он привык быть главным и принимать решения.
Мальчик доверчиво посмотрел на него: высокий почти месяц терпеливо учил его плавать, бережно поддерживал на глубокой воде, пока однажды не выпустил из рук, и мальчик, испуганно таращась и задыхаясь, сам доплыл до места, где большим пальцем ноги уже можно было достать дно. В благодарность за свое новое умение мальчик больше всего хотел доставить удовольствие этому высокому.
— Да, да, пошли, — сказал он и повел их знакомой дорогой, а они, переговариваясь и смеясь, шумно шли за ним.
Внезапно какая-то тревога остановила мальчика, и он сказал своим спутникам:
— Ребята, только там нельзя шуметь. Это целый город, их там очень много, они не любят шума, они очень пугливые. Надо тихо-тихо постоять и уйти.
Ладно? Я недавно прочел в журнале, что они очень древние, как птеродактили, только маленькие.
— А мы их увидим? — спросил парень с ежовой челкой,
— Конечно, — ответил мальчик. — Там темно, а у меня есть фонарик. — Он зажёг его, но на ярком солнце свет фонарика вовсе не был виден, и все засмеялись. Когда надо было спускаться по склону оврага на тропу, ведшую к пещере, он опять предупредил: — Только, пожалуйста, тихо-тихо. Будем заходить по одному и тихонько выходить, ладно, ребята?
— Ладно, договорились, — сказал высокий и выплюнул яблочную косточку.
Мальчик опять тревожно подумал: «Зачем я их веду?»
Тропа была узкая, и по ней шли гуськом. Вот он, вход в пещеру, знакомый прохладный ветерок.
— Глядите-ка, и правда пещера, — крикнул худенький в хоккейных трусах, и сразу все, толкаясь и спеша, ввалились в её широкий вход и стали озираться в темноте.
— Куда вы? Куда вы? — испуганно вскрикнул мальчик и попытался остановить их, загораживая дорогу растопыренными руками. Но они отталкивали его, ощупывали стены и вглядывались, ничего не видя.
— Вы же обещали, — тщетно взывал мальчик, — мы же их испугаем.
— Чего ты пристал! — отбивался высокий. — Ну испугаем. Кого испугаем-то?
— Летучих мышей. Ребята, не надо! Выйдите отсюда.
— Видали? Мышей испугаем! А где они тут? Давай фонарь.
— Не дам, — твердо сказал мальчик. — Не дам, пока вы все не выйдете и будете заходить по одному.
Вы обещали!
— Вот ещё! Сам привел, расхвастался, а теперь «не дам». Давай фонарь, слышишь! — сердито потребовал высокий и швырнул в темноту огрызок яблока.
— Ой! — вскрикнул кто-то из ребят. — Она пролетела!
— Кто?
— Мышь, наверное, они тут шебуршат, слышите?
Кто-то опять шарахнулся, отмахиваясь от невидимого прикосновения.
Все выскочили из пещеры, и похожий на ежа предложил:
— Ребята, спички есть? Давайте костерок разложим.
— Что вы! — ужасаясь, закричал мальчик. — Нельзя костер, нельзя! Они задохнутся'
— Не задохнутся, вылетят, а мы на них посмотрим, — спокойно ответил высокий.
— Они днём спят, они только ночью летают. Вы же знаете. Вот фонарик, посмотрите с фонариком.
— Не давал, когда просили, теперь не надо нам твоего фонарика.
Как только загорелся хворост и запахло дымом, послышался панический шепот крыльев, странные звуки, похожие на скрип дверных петель. Летучие мыши, косо планируя, потянулись из пещеры, как серое облако, и заметались на ярком свету. Ребята сначала замерли при виде этого неожиданного, почти сказочного зрелища. Потом, охваченные странным возбуждением, подпрыгивая и выкрикивая нечленораздельные возгласы, они стали майками и полотенцами подгонять отставших, сбивать их с потолка и стен пещеры. Летучие мыши шлепались на землю и ползли, широко распластав дрожащие, мягкие кожаные крылья. Мальчик, рыдая, хватал за руки распоясавшихся ребят. Но они уже не могли остановиться и отшвыривали его. Он ударялся спиной о холодную стену, снова наскакивал то на одного, то на другого, пытаясь вырвать из их рук полотенца, бормоча сквозь слёзы:
— Перестаньте, что вы делаете! Нельзя! Они живые! Им больно! Они полезные!
Наконец кто-то из ребят вспомнил, что скоро завтрак и надо успеть выкупаться. Усталые, потные, они выбежали на тропу и опять гуськом пошли по ней обратно.
— Совсем с ума сошёл, — сказал высокий, вытирая сгибом локтя лицо, — на людей бросается.
…Мальчик остался один. Он стоял, повернувшись к стене, закрыв лицо руками, чувствуя себя предателем. Всхлипывая, он погасил костер, разбросал сучья вниз по склону оврага. Сквозняк быстро выветривал запах дыма. Из угла выполз, хромая на полураскрытых, неловко подвернутых крыльях, маленький летучий мышонок. Мальчик снял тюбетейку, положил в неё трепещущего зверька и опрометью побежал домой. Грязный, пропахший дымом, он положил перед матерью тюбетейку, из нее торчали вялые, скомканные крылья.
— Что случилось? — вскрикнула мать. — Что с тобой?
Тогда мальчик, плача, стал виниться в своем проступке.
— Я их привёл… я хотел показать…. чтобы они тоже посмотрели… Почему я тебя не дождался… Мама, они обещали… они развели костер… они их прогнали… они били их полотенцами… они ползали… они улетели….
И когда мать из бессвязных выкриков сына наконец поняла, что произошло, она, полная доброты и сочувствия, прижала к груди его грязное, заплаканное лицо и сказала:
— Как от тебя дымом пахнет, сынок; прокоптился весь. Пойди умойся, наверное, есть хочешь. Ну, довольно, довольно, ты же мужчина…
НИКОЛАЙ УШАКОВ
СТИХИ
ВЕРЛИБРЫ
Свободного стиха примета (она других примет важней) — политика антисонета в распоряжении вещей.
И не брани его за это — среди событий и страстей — не конь-огонь, он — план и смета, не мед, а вертолёт скорей,
Распределенье каоюдой доли его и воля, и неволя, и поэтический полёт.
Есть у него и недостатки: взмывает он с любой площадки, но, к сожаленью, не поёт.
МОИ ГЕРОИКогда я читаю «сальве»
в парадных прошлого века,
я, дружески улыбаясь,
приподымаю кепку.
— Здравствуйте, здравствуйте,
ступени судьбы,
истертые штиблетами и сапогами,
исшарканные резиновой
и микропористой подошвой!
— Здравствуйте, здравствуйте,
тихие двери,
а за ними тайны,
которых нет,
а за дверями секреты,
разглашенные поэзией.
— Здравствуйте, здравствуйте,
ящики для писем,
полные надежд и предположений:
АДМИРАЛУ ЗЕМЛЕЧЕРПАЛОК 1 —
«Техника молодежи»,
ПАШЕНЬКЕ-МОНАШЕНКЕ,—
конечно, «Кобета»2.
— Здравствуйте, здравствуйте,
на дверях записки —
«Звонок испорчен».
Но работает сердце.
СТОЙКОМУ СОЛДАТУ
стучите в стенку,
моей ВОСЕМЬДЕСЯТ,
ВОСЕМЬДЕСЯТ ПЯТЬ —
в окошко справа.
Что же касается ДЯДИ ЯШИ,
ему ни стучать, ни звонить не надо.
Он переехал с Большой Божемойки
на угол Гомера и Автогенной,
сидит на скамье,
где отстой троллейбусов,
увидит вас:
— Заходите, ребята!
1 Прописным набраны персонажи моих стихотворений.
